Борьба двух культур

Существует мнение, что мир, который мы познаем опытным путем и обозначаем в языке, вовсе не обязательно тот, каким он нам является, и есть что-то за его пределами, чего человеческий разум и язык не могут сейчас понять и описать. Рост человеческого знания опровергает любые самонадеянные утверждения о том, что наше знание абсолютно или что мы достигли его окончательных пределов. После того, как признается и устанавливается истинность какой-нибудь гипотезы или теории, может обнаружиться ее ограниченность, и новая, более исчерпывающая теория, может со временем ее сменить. И вот тогда на место дискредитированной науки приходят маги, колдуны, прорицатели и чудотворцы. Непонимание, отсутствие интереса к действительным достижениям естественных наук или просто пробелы в научных теориях, создают тот вакуум, который с лёгкостью заполняется мистицизмом. Появляется множество целителей, основателей мистических школ и т.п. Многие из них называют себя учёными, выступают от имени «подлинной науки», оперируя «научными понятиями».

Существует более глубокая Истина, говорил Платон, которая может быть достигнута только разумом и интуицией. Область этой истины - мир всеобщих идей, которому подчинен случайный мир конкретных фактов. Мир Бытия остается скрытым от наших чувств, он может быть познан только диалектическим рассуждением и разумом. Кант указал на ноуменальное как отличное от феноменального: ноуменальное лежит по ту сторону области феноменов. Феноменальное познаваемо, оно подчинено регулярностям и законам, структурированным чистыми формами чувственного созерцания и категориями чистого разума. Наука упрочена в феноменальном мире, упорядочиваемым разумом. Однако «реальный» мир сам по себе непознаваем. Мы можем увидеть только проблески ноуменального, возможно, в нашей моральной жизни.

Позиция тех, кто употребляет термин трансцендентное в значении сверхъестественное и божественное, сходна с современным использованием термина паранормальное. Он употребляется как противоположный двум функциональным способам познания: обращению к показаниям и свидетельствам чувств и использованию разума для создания теорий и оценки гипотез. Он предполагает, что существуют другие способы познания - мистический, сверхразумный или откровение веры, которые позволяют нам узреть проблеск трансцендентного и дополнить наше экспериментальное и логическое знание.

Поворот общественного сознания в критические периоды к иррациональным, мистическим, религиозным началам отражает подсознательное психологическое влечение человечества к иному жизненному укладу, иным общественным отношениям. Наиболее творческие в истории человечества эпохи были в то же время отмечены поворотом к мистицизму. С древнейших времен поэзия была связана со священнодействием и магией, стараясь использовать слова, не затертые повседневным употреблением, слова, обладающие креативной силой, способной творчески изменить мир. Древнейшие магические заклинания, книги, содержащие эзотерические знания, полны таинственных символов, изложенных в поэтической форме.

Самый ранний расцвет мистики происходит в странах с философской и логической культурой: в Индии (веданта), в Китае (даосизм), отчасти в Греции (пифагореизм, платонизм). Мистика возникает лишь тогда, когда религиозное умозрение подходит к понятию трансцендентного абсолюта, в развитии логики делает возможным сознательное отступление от логики в мистику.

На протяжении всего XIX века Европа испытывает пристальный интерес к Востоку, его религии, философии, культуре, искусству. Заслугой романтиков можно считать то, что они начали изучать поэтический и мистический Восток. С их появлением европейская литература узнала имена Саади, Рудаки, Низами, Хайяма, Фирдоуси. До эпохи романтизма Восток был для Европы некой аллегорией. К Востоку обращались, стараясь скрыть за этим злободневные намеки («Персидские письма» Монтескье, «Кандид» Вольтера и др.) В Европе сложился стереотип восприятия человека Востока как человека истинного, цельного, свободного. Европа воспринимала Восток по принципу контраста: все, что плохо на Западе, на Востоке хорошо. И Восток оставался для Европы землей обетованной, царством мудрости и справедливости. Лишь в конце XVIII в. начинается изучение культуры Востока, проникновение в ее содержание. Одним из первых И. В. Гете обратил внимание на сокровищницу восточной литературы, что нашло отражение в его «Западно-восточном диване» и прологу к «Фаусту», написанному им под впечатлением от санскритской драмы Калидасы «Сакунтала». Влияние санскритской литературы на нашу эпоху будет не меньше, чем влияние греческой литературы в XV в. во время Возрождения. Кризис индивидуалистического сознания, попытки выхода из тупика, сделали Европу чуткой собеседницей в диалоге с Востоком.